Читаем без скачивания Художник, что рисует… (СИ) - Alex O`Timm

Во-вторых, и пожалуй эта причина не менее важна, так это то, что за стеной нет лестниц и мне придется выпрыгивать с высоты. К тому же я не знаю что именно будет находиться за стенкой вагона в момент побега, и потому постарался расположить рисунок как можно ниже к полу, чтобы высота между проемом и насыпью оказалась минимальной. Можно было бы конечно сделать его и в полу, но прыгать под колеса вагона, тоже не самая лучшая идея.

К обеду следующего дня рисунок был полностью готов, я я даже чувствовал, как он оживает, стоит мне только потянуться к нему рукой. Но бежать было пока рано. Все-таки хотелось выбрать момент, когда вагон либо остановится, либо замедлит движение, чтобы как можно сильнее обезопасить свой побег.

А еще у меня появилась некоторая идея, как отвлечь внимание караульных не только от меня но и вообще от всех здесь находящихся. Насколько я помнил из рассказов своего дружка, прямо за стенкой моей камеры, находится купе караула, которое ничем не отличается от обычного купе пассажирского поезда. Правда, учитывая, что в карауле примерно семь человек не считая начальника караула, у которого отдельное купе, чуть дальше по коридору, то для отдыха используются все три полки включая багажную. И эти полки, находятся примерно на той же высоте, что и полки расположенные в камерах для зэка.

Вот я и подумал, что если, устроившись на верхней полке, нарисую там небольшое окно, а затем «аккуратно, но сильно», столкну вниз спящего там солдатика. Естественно, что при падении с такой высоты он слегка поранится, и внимание караула, будет отвлечено на него, а я в это время, более спокойно покину вагон, не особенно опасаясь, что на меня обратят внимание. К тому же, я был очень зол на караул. И за то, что меня не выводили в туалет, когда мне этого хотелось, и за то что не давали воды, и даже за то, что иначе чем идиотом, меня не называли. В принципе, тогда я и был именно идиотом, но согласитесь слышать постоянно подобные оскорбления, не слишком приятно. Вот именно поэтому в моем, может еще не слишком отошедшем от помутнения сознании, и зародился план мести. Пусть эта месть выглядела немного по-детски, но даже такая, была способна отвлечь внимание, и я решил, что это пойдет мне на пользу.

Моя задумка оказалась даже более удачной, чем предполагалось ранее. Небольшой проем закрытый фанеркой и напоминающий окошко регистратуры местной поликлиники, был нарисован всего за пару часов. И я уже подумывал о том когда его стоит открыть, когда случайно услышал разговор караульных о том, что скоро будет большой разъезд, с магазином, на котором поезд обычно стоит не меньше получаса. При этом, один из караульных посетовал о том, что прапорщик Голованов такая сука, что ни за что не выпустит никого из вагона, пока в нем есть хоть один зэка. Все это меня очень обрадовало. И то что поезд остановится на долгое время, и наличие магазина, и то, что из вагонов никого не выпустят, а следовательно никто случайно не выглянет через открытую дверь в тамбуре. В общем пора было начинать действовать.

Первым делом, я переложил свой чемодан, сложив в него остатки хлеба. Взглянув на сало, решил, что лучше потерплю. Тем более что разъезд говорил о том, что где-то рядом должен находиться поселок. Следовательно, при наличии денег, вполне смогу что-то купить там, и не останусь голодным. Просто за эти четыре дня, это сало до того обрыло, что я на него уже не мог даже смотреть. Застегнув чемодан, и спустив его вниз, поближе к нарисованному мной выходу, я влез на третью полку и осторожно сдвинул воображаемую фанерку в сторону.

Тут наверное стоит сделать небольшое отступление. Дело в том, что в отличии от обычного караула в конвое разрешено отдыхать в любое время суток, при условии, что ты не стоишь на посту и не бодрствуешь. К тому же в отличие от обычного караула здесь не три, а четыре смены караульных, и хотя по уставу на посту стоят два часа, здесь принято это время увеличивать до четырех. Тем более, что стоять приходится в коридоре вагона, допускается (неофициально) курить. Ну куда они денутся из закрытых камер? Да и всегда модно найти себе какое-то занятие на время поста. Например, устроиться у открытого окошка, и смотреть на проплывающую за ним природу, время от времени прохаживаясь по коридору, да и поговорить с зека тоже не особенно возбраняется. Отстояв четыре часа, караульный переходит в бодрствующую смену, а дальше следует восемь часов отдыха. Так что выспаться успевают все. Просто некоторым удается сделать это ночью, а другим днем, но тем не менее обиженных не бывает. Да и любые проявления дедовщины, остаются в части. Во Внутренних войсках это не особенно принято, особенно учитывая то, что в любой караул ходят с боевым оружием и патронами. Мало ли какой идиот найдется, обидится и перестреляет всех. Тем более, что такое иногда случалось.

Единственное ограничение при такой службе, состоит в том, что отдыхать разрешается полностью одетым. Разве что допускается снятие сапог и головного убора. Но ремень, и висящая на нем кобура с пистолетом в течении всего караула находится у караульного. С автоматами в конвой не выезжают.

Стоило мне приоткрыть окошко, как прямо перед моими глазами нарисовалась кобура с пистолетом, и свернувшийся расстегнутый ремень. Похоже солдатик, когда прилег отдохнуть, расстегнул ремень, и тот свалился с его пояса свернувшись колечком возле стены. Заглянув в открытый проем, и убедившись, что караульный не подозревая о том, что сейчас лишится оружия бессовестным образом дрыхнет похрапывая, я осторожно расстегнул кобуру, вынул оттуда пистолет, достал из бокового кармашка запасную обойму, отстегнул пистолет от кожаного тренчика, который уложил обратно, и вновь застегнув кобуру, сразу же отшатнулся от проема. Убедившись, что тот благополучно закрылся, и на стене не осталось никаких следов, сунул пистолет за пазуху, а запасную обойму в карман, спустился вниз.

Следующие пять минут я провел, как на иголках, потому что караульный, стоящий на посту, никак не хотел отходить от открытой форточки, прямо напротив двери в мою камеру. И мне оставалось только курить ожидая, когда он наконец смоется с этого места. В этот момент, поезд начал притормаживать, а вскоре и совсем остановился. Нужно было срочно дергать когти, а этот придурок, продолжал стоять на своем месте, что-то разглядывая за окном. Мгновением спустя, я услышал как открывается дверь ведущая на «чистую» половину, и чей-то грубый голос ворвался в наш коридор:

— Кулдашев, бля, а тебя что устав караульной службы не касается? Или решил, что ума дох***? А ну живо закрыл все окна, что забыл, что на стоянке они должны быть закрыты? И идиота закрой, а то воняет из его камеры как с параши! Бегом, мать твою!

Идиот это похоже я. Тем более, что девятка, то есть одиночная камера, в которой я обитал, единственная из всех камер вагона помимо основной решетки была снабжена еще и металлическими складными дверьми. Вообще-то эта камера предназначалась для особо опасных преступников, которых было положено возить под двойными запорами, но сейчас, это только играло мне на руку.

Караульный сорвался со своего места, тут же зарывая сложенную металлическую дверь, отсекая меня от общего коридора, а затем и все форточки, одна за другой. С облегчением вздохнув, тут же бросился на пол. Залез под нижнюю шконку, и только потянул за ручку нарисованного люка, как почувствовал, что вагон дернулся, и потихоньку двинулся с места, набирая скорость. Но проем был уже открыт, и в него вывалился чемодан, а следом за ним и я сам.

Довольно сильно ударившись о крупные камни щебня, насыпанные возле железнодорожного полотна, я остался лежать на месте, провожая взглядом, отъезжающий от меня все быстрее и быстрее железнодорожный состав. Когда тот скрылся где-то вдали, я приподнялся и наверное впервые с момента попадания в это теле свободно вздохнул. Все-таки момент побега оказался очень нервным, и даже сейчас меня основательно потряхивало, но все пока было хорошо и это радовало. Закурив, я осмотрелся по сторонам.